В каком-то из музеев, не сильно посещаемом - в театральном или восточного искусства - я, нагулявшись, сидела на стуле в узком предбаннике гардероба и наблюдала за ходившими туда-сюда людьми. Рядом со мной взобрался на сиденье мальчик, а бабушка его пошла менять номерок на верхнюю одежду.
Бабушка была весьма примечательна. Крупная скульптурная голова, крупные завитки волос в прическе, черные глаза под поседевшими бровями, царственная осанка. Просто Ермолова какая-то с портрета Серова. Черная кофта, кружево старомодного воротника по плечам. Но все эти сильные аккорды кончались жалко. Юбка ее едва закрывала колено, и ниже были распухшие, в узлах ноги в простых чулках и широких разношенных ботиках. Я подивилась на несовместимость современной моды с благородной старостью - старухе нужно было юбку в пол и тогда не был бы даром потерян сильный тон головы и плеч.
Мальчик лет пяти был типичным мальчиком из хорошей семьи - хорошо кормленный, ясноглазый, с завитком на лбу. Обожание и строгость растят таких барчуков. Бабушка подала ему зимние теплые ботинки, он уже натянул хорошую барчуковскую курточку...
И тут они обнаружили, что шнурки на одном ботинке стянуты в тесный узел. Мальчик подергал за концы, попытался протиснуть ногу в узкое горлышко - бесполезно. Ботинок перекочевал к бабушке, выпуклые глаза ее пытались разглядеть проблему, неловкие пальцы нащупывали узел - ничего не выходило.
-Простите, ради бога, - раздалось у меня над головой звучное контральто. - Вы нам не поможете?
Я взяла ботинок. Попробовала подцепить ногтями. Залоснившийся шнурок стянулся в неразличимый тугой комочек. Бесполезно.
Тогда я присела на корточки, заглянула барчуку в глаза и сказала твердо:
- Давай гвоздик!
- Какой гвоздик? - не очень уверенно спросило холеное дитя.
- Какой гвоздик?? - прогремело надо мной контральто.
Не оборачиваясь, я сказала:
- У каждого мальчика в кармане есть гвоздик.
- Что вы такое говорите?? - оскорбилась бабушка. - У нашего мальчика нет и не может быть никаких гвоздиков в кармане! Им просто неоткуда появиться! Я сама занимаюсь им и его культурным воспитанием.
Я не обращала на нее внимания. Все так же на корточках, я не отводила взгляда от глаз под завитком.
- У нас нет другого выхода. Или ты не сможешь выйти на улицу и попасть домой. Давай гвоздик!
Бабушка продолжала произносить негодующие фразы, но внезапно замолкла.
Барчук, вздохнув, оттянул одной рукой полу курточки, вторую сунул глубоко в карман, пошуровал там, вынул кулак и разжал ладонь. На ладошке с ямочками лежали два серых камушка, обломанный кленовый вертолетик, кусок замурзанной авиационной резинки - и гвоздик.
Под потрясенное молчание бабушки я расковыряла гвоздиком узел, подцепила петлю и вытянула концы шнурка. Гвоздик был самого нужного размера, слегка погнутый, но в нашем деле это не помеха. Я помогла мальчику натянуть ботинок и зашнуровать его. Подагрической бабушке было бы сложно наклоняться. Гвоздик вернулся во вспотевшую ладошку и снова был припрятан в недрах хитрых заграничных карманов.
Поблагодарив, они уже двинулись к дверям, но бабушка остановилась, обернулась и спросила потрясенно:
- Но как, как вы узнали, что у него есть гвоздь в кармане??
Я пожала плечами.
- У каждого порядочного мальчика в кармане есть гвоздик.